Знакомство с писателем у меня началось с книги "Жизнь взаймы". Конечно, меня сразу же закидают тапками, если я выскажу, что сие творение прошло сквозь меня, почти не затронув. Нет, пара интересных мыслей и финал, да, но слишком долгим и муторным путем мы к нему шли: писатель - проводник и читатель. И потому следующее произведение я взяла в руки с опаской, сильно погодя. Выбор пал на книгу "На Западном фронте без перемен"; оно сильнее прочих на слуху. "Дай", - думаю, - "рискну".

В начале книги мне попалась рецензия Кондратьева "Перечитывая Ремарка". Заинтриговала! Прочитав, я убедилась, что он выхватил именно самые сокровенные кусочки, самые ценные, пугающие, обескураживающие мысли.

В самом начале ты думаешь, что тебе предстоит легкая прогулка. Без напряжения ты преодолеваешь первую часть книги отрезком в несколько десятков страниц. Недоумеваешь, вроде бы про войну, дают такие рецензии, но ощущение, что тебя обманули. Приятное чтиво, пускай оно и касается войны.

Но потом, как рассеивается дым, и оседает пыль по окончании обстрела, так открываются глаза. Ты проваливаешься под лед, а потом катишься по длинному извилистому колодцу куда-то вниз. В самое пекло кошмара под названием «война».
Бросает то в жар, то в холод, тебе страшно, горько, грустно, больно, но оторваться невозможно. И ты продолжаешь поглощать книгу страница за страницей, стремясь добраться до последних строк; надеешься, что там все-таки удастся глотнуть свежего воздуха в виде не грустного конца, по крайней мере, смягченного хоть чем-то жизненно позитивным. Но понимаешь, что ничего не знаешь о войне потому, что жизнь там – это добыча, а человек – кусок мяса.

Когда Пауль приезжает в отпуск и пытается натянуть на рваную душу и побитую плоть платье цвета жизни, он понимает, что оно ему не в пору; у него нет надежды, но есть понимание, что это утеряно для него навсегда, ибо саму жизнь, несмотря на то, что он еще дышит, ходит, чувствует, у него забрали безжалостной рукой. Иллюзии покидают его довольно быстро, остается только возвращение назад, на фронт. Лишь в редкие минуты, не занятые добычей пропитания и сражениями, он изредка возвращается мыслями к тому, что могло бы быть и что будет, когда война кончится.

Но не может, ибо он стал для этого мира живых и живущих призраком. Он видит две расслаивающиеся у него на глазах половинки реальности, которые никак не получается собрать воедино:

«Когда я вижу их в их квартирах, в их учреждениях, на службе, их мир неудержимо влечет меня, мне хочется быть там, с ним, и позабыть о войне; но в тоже время он отталкивает меня, кажется мне таким тесным. Как можно заполнить этим всю свою жизнь? Надо бы сломать, разбить этот мир. Как можно жить этой жизнью, если там сейчас свистят осколки над воронками, и в небе поднимаются ракеты, если там сейчас выносят раненных на плащ-палатках…»

Разговоры касаются и того, насколько гуманно и возможно нападать на людей по другую сторону окопа, ведь лишь: «чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей», а они точно также состоят из плоти крови, у них есть чувства, эмоции, их ждут матери и жены, они хотят жить и боятся умирать.
Но весь ужас войны заключается в том, что никто из зарывающихся поглубже в окопы ни с той, ни с другой стороны не желали подобной участи, они ничего друг другу не сделали, ничем не обязаны. Их принудили:

«Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением, и за что он карает самой тяжкой карой».
И так было всегда. Короли и королевы, императоры и императрицы, государственные чины и прочие возвышенные народом и помазанные Богом правители начинали войны. У каждого своя причина: алчность, гордость, месть, обида, желание оставить след в истории, самомнение, а порой и проблемы с головой. Они решают, они хотят. Они видят обезличенные полки и многочисленные армии, но им невдомек, чего стоит одна жизнь простого человека, и что она значит для него самого. Ибо он не видит бесконечного войска и высшей цели, он переживает боль, страх, унижение, голод, холод, страдания. Но фигуры на шахматной доске уже расставлены. Осталось только решить, кто же будет играть белыми.

Пауля и его товарищей убеждали, что они воюют за свою землю, защищают родной дом. В том же убеждали его противника по другую сторону окопа. Но, как в животном мире не бывает двух защищающихся животных, так и не бывает двух защищающихся государств. В паре всегда присутствует хищник или агрессор.

Говорить можно до бесконечности. Книга всколыхнула и перетряхнула во мне что-то давно забытое. Еще со времен школьной доски я старалась не читать книги, не смотреть фильмы о войне и про войну. Слишком тяжело и горько проходить мне их тропами.

Завершающий штрих произведения почему-то подействовал особенно сильно. На меня словно вылили ушат ледяной воды. А из глаз все-таки полилось, хотя я сдерживала себя на протяжении всей книги. И остается лишь молиться и надеяться, что вскоре больше никто, прочитав «На Западном фронте без перемен», не скажет: «Правдивая книга, когда я воевал, у нас было также».