В мае 1926 г. разразилась гроза – Пилсудский идёт на государственный переворот. После этого он был главой страны до 1935 г., и лишь смерть убрала его от реальной власти. Основным стержнем политической жизни Польши в это время был вопрос, удастся ли продавить усиление полномочий президента или же нет.
Вскоре, однако, вспыхнула Великая Депрессия. По хилой экономике восточноевропейских стран она пронеслась, словно гибрид тяжеленного асфальтоукладчика и скоростного поезда с остро заточенными колёсами. Появилась проблема: как же преодолеть хозяйственный шок. Тем более, что реформы зримо буксовали.
Преобразование хозяйства в пользу помещиков и богатейшего крестьянства продолжать было нельзя, во избежание недовольства основной массы аграриев… но и останавливать его было недопустимо, уже ввиду угрозы возмущения экономических гигантов. Законы о реформировании отменять не стали, только немного скорректировав их.
Прежде всего, форсировали переход к хуторам и упразднение рудиментов феодализма – сервитутов. То и другое оказалось очень на руку зажиточному слою польского крестьянства. Он набирал кредиты в банках, возводил постройки, применял наиболее современные на тот момент методы ведения обработки земли, удобрения, породы животных. Представители этой социальной группы получили право занимать низшие административные должности.
Как известно, природа не терпит пустоты. Основное количество польских селян идёт к разорению, и сильнее всего – на востоке.
Но польские правители пошли на самые беспрецедентные меры, чтобы обеспечить лояльность. В марте 1932 г. принято постановление о наделении польских граждан земельными участками на востоке (так называемыми осадами). Потомки тех, кто погиб в войнах, которые велись когда-либо страной, могли получить такие участки даром. Туда же перебрасывали на сходных условиях осадников первых лет, признанных политически благонадёжными. К ним причислялись и добровольно мобилизовавшиеся. Такая политика сильно напоминала обычную колониальную практику.
Между тем, гражданские колонисты были ущемлены в правах по сравнению с военными. Ставка кредитования для них достигала 20% годовых. Неудивительно, что между этими двумя категориями постоянно возникали трения, разногласия, они стояли на разных позициях и даже почти не было повседневных контактов военных и гражданских поселенцев.
Но мирных жителей там становилось всё больше и больше. Количество даваемой им земли тоже быстро росло.
Шли и другие аграрные реформы. Например, хуторизация (фактически, за исключением Виленского воеводства, да и то слабо), лишь с 1925 г. Причина – первоначально не был ясен вектор дальнейшего развития сельского хозяйства, угодный правительству. Даже однозначная позиция Пилсудского в пользу быстрейшего введения хуторской системы на год была отложена из-за трудностей воплощения в закон.
К 1926 г в западнобелорусских землях средняя площадь обрабатываемых одним из малоземельных хозяйств угодий была менее семи гектар, что исключало обеспечение достаточной эффективности, а во многих случаях было недостаточно даже и для простого обеспечения продовольствием данного хозяйства. Вполне закономерно, Варшава берёт курс на повышение концентрации землевладения. За десять последующих лет в трёх восточных воеводствах было расселено на хутора три с половиной тысячи деревень, а средний участок приблизился к пятнадцати гектарам. В то же время, извлечь выгоду из него у многих не получалось, так как само переселение оплачивалось из личных средств крестьян.
Сама по себе хуторизация ускорилась во второй половине 1920-х гг., но была приостановлена мировым кризисом и уже не смогла завершении его снова набрать обороты.
Основную выгоду после 1926 г. получил средний уровень польского крестьянства. Наряду с этим, ликвидация сервитутного права была обставлена так, что помещики только обогатились, начали создавать крупные агрофирмы, оснащённые по последнему слову тогдашней техники. У изначально слабых в экономическом и техническом плане крестьянских хозяйств не было возможности провести такую интенсификацию. Практически все кандидаты на переселение оказались перед необходимостью брать кредиты либо накапливать иные долги. Всё это приводило к постепенному разорению малоземельных хозяйств, их владельцы всё чаще превращаются в наёмных сельских работников. Кроме того, планировка земель при хуторизации и само качество выделяемых угодий были часто неудовлетворительными. Обычной практикой стало выделение земель, удалённых как от деревни владельца, так и друг от друга (т.н. чересполосица). Несмотря на возросшую общую интенсивность аграрной сферы, недостаток земли устранить не удалось. Судя по тому, как проводились реформы, одним из образцов явно выступала политика столыпинского образца (пусть это и не афишировалось).
