Бессмертная строчка Евгения Евтушенко – готовый ответ на этот вопрос: «Поэт в России больше, чем поэт» -- написал мастер в конце ХХ века, заново предвидя тяжелую судьбу мастеров слова. Тяжелые тридцатые, постыдные пятидесятые, когда поэзию пытались обратить в служение советской власти, когда свобода слова была преступлением. Поэт – глашатай эпохи. Глашатай собственной страны. Он не имеет права остаться в стороне. Но, к слову, такое особое отношение к поэтам свойственно только руским читателям. В США, например, дело обстоит несколько иначе.

«Американская мечта» поэта


Национальный менталитет среднего американца таков: честно работай всю жизнь, и тебя ждет благоденствие: верная жена, дети, уютный дом и автомобиль. Но, согласитесь, трудно представить себе поэта, который зарабатывает на хлеб единственно литературным творчеством. Да, он имеет особое к себе отношение, но, чтобы прокормить семью, практически обязательно иметь побочную работу.

Здесь и лежит основная причина коренных различий между американской и русской поэзией: литературный труд в США – это точно такой же труд, как работа на заводе или продажа товаров общего пользования. И для поэтического творчества созданы все условия: если писатель актуален, то его книгу издадут, полагаясь на широкий спрос. Но это порождает определенную конъюнктуру. Чтобы стать интересным для читателя, необходимо его удивить. Поэзия приближается к рекламе, к работе копирайтера. Текст – это товар. Издатель не примет просто хорошую рукопись. Она должна быть уникальной.

Поэты нужны Америке: они – часть огромного мира, механизма купли-продажи.

Поэты в России


Русская поэзия всегда стояла на грани между развлечением для эстетов и пророчеством. Русские поэты не искали денег от своего труда. Скорее, это было призванием, тем, без чего невозможно обойтись. Например, в годы СССР поэты практически не получали денег за собственные стихи, но жили за счет переводов. Например, Борис Пастернак создал блестящие переводы Шекспира, чтобы прокормить семью. Это ни в коей мере не отрицает его дарования, скорее говорит о неком особом пути, которым шел поэт. Особым – в масштабах целого поколения.

Идеологическая сила поэзии всегда ценилась в верхах власти. Трудно представить себе СССР без гимна, написанного Сергеем Михалковым, создателем «Дяди Стёпы». Но поэты «чистого искусства», имажинисты, футуристы творили не для идеологии. Они писали для страны, для тех людей, которым поэзия может помочь.

Одна семья пережила блокаду Ленинграда. Позже они рассказывали: когда было нечего есть, читали Евгения Онегина. Поэзия завораживала, голод притуплялся, и можно было прожить, перетерпеть еще немного.

Не зря и сейчас помнят имя Сергея Есенина, Владимира Маяковского, Александра Пушкина, читают их стихи, находят в строчках, написанных почти сто, а то и двести, лет назад что-то близкое, что-то трогающее душу. Для русского человека поэзия – это не товар. Это – горькое лекарство, способ понять свою эпоху и примириться с ней.

Поэты нужны России, пока есть люди, способные сочувствовать своей стране. Способные понять ее не только умом, но и сердцем.