У Антипа, простого деревенского мужика, была жена злющая-презлющая. Как-то раз, проклиная жену, Антип громко зачертыхался. И явился к нему то ли бес, то ли бесенок, то ли черт, то ли чертенок и говорит: «Слушай, Антипка, давай меняться, я тебе - богатства несметные, а ты мне - свою жену-дуру». Не веря счастью своему, согласился мужик незамедлительно на такой обмен.
Совсем скоро Антип зажил в покое и достатке. И стал он забывать о своей женушке зловредной. Однако как-то раз, возвращаясь из лесу с полной кошелкой грибов, он увидел девочку необычайной красоты с лучезарными глазами. Антип обомлел от вида ангельского ребенка и попытался было спросить у девочки, кто она и откуда? Но девчушка неожиданно растворилась в воздухе, обронив напоследок: «Я твоя дочь не родившаяся. Загубил ты мою маменьку…».
И с тех пор не мог себе места найти мужик. Мерещилась ему везде дочурка, и голос ее ангельский слышал он в каждом звуке и шорохе. Пригорюнился Антипка. Сидит целыми днями на крыльце своего богатого дома и нет-нет, да и слезу пустит. То дочку видит, то жену вспомнит.
Прошло три года. Совсем Антипка себя запустил: и ноги его не слушались, и руки опустились ко всякой работе. Как-то решил Антип нарубить дров, да топор соскользнул прямо на ногу. Взвыл от боли мужик, да зачертыхался во весь голос. А тут и черт – легок на помине. Рожу корчит, да спрашивает: «Звал, Антипка?». Не растерялся Антип. Хвать бесовское отродье за рога и в котел его. А котел да на печку! Крышкой накрыл и огонь стал разводить. Пищит бесенок, вопит окаянный: «Проси что хочешь, Антипушка, только не дай свариться мне!»
Выторговал Антип свою жену обратно, и вернулась его супружница, да не одна, а с дочуркой. И стали они вместе жить припеваючи, мед попиваючи. А через время родились у счастливой четы еще три сына. И учил он каждого из сыновей затрещиной отцовской: «Чертыхнешься – горя не оберешься».
А в народе слух пошел, что Антип-бесогон славный. И когда с кем-то несчастья приключались, звали Антипку чертей гонять. И хотя прошло много лет с тех пор, если кому черт мерещется, то Антипа вслух вспоминают. Поскольку боится вся нечисть даже имени его!